Смирнов Евгений Александрович

Смирнов Евгений Александрович

Диктор горьковского радио

Диктор ЦТ СССР

Одной из наших первых «штатных»  программ с Юрием Адриановым был первый выпуск «Телечаса для молодежи» в августе 1962 года. Его готовила молодежная редакция, которой руководил Игорь Николаевич Кузнецов. В тот раз он беседовал в эфире с известным спортивным комментатором  Вадимом Святославовичем Синявским. А вести «Телечас» был приглашен  только что пришедший с  автозаводского радио на временную работу диктором  областного радио Евгений Смирнов.

Женя очень хотел быть диктором на телевидении, у него был баритон с басовым окрасом. И он подражал Левитану. Потом, когда Евгений учился на дикторских курсах в Москве, на которых преподавал Юрий Борисович,  великий диктор мягко советовал ему: «Женя, не надо работать под меня! Тебе не надо быть Левитаном, тебе надо быть Смирновым!» После курсов Смирнов уехал работать диктором корпункта Всесоюзного радио на Дальнем Востоке и «звучал» на всю страну из Хабаровска. Довольно скоро, по рекомендации  Левитана, его взяли  на радио в Москву, а потом пригласили в качестве диктора на  Центральное телевидение. Там он  вышел на первые роли и  стал вести информационную программу «Время». Когда в 1972 году в Москву на переговоры с Брежневым приехал американский президент Ричард Никсон, то он попросил, чтобы перевод его выступления в  прямом эфире ЦТ СССР озвучивал Евгений Смирнов. Брежневу Никсон сказал, что на советском телевидении – это единственный диктор, которого могла бы пригласить к себе на работу самая солидная американская телекомпания. Его пожелание было выполнено -  Смирнов читал за кадром переводы всех речей Никсона в Москве. Потом ему стали поручать вести самые ответственные выпуски программы «Время». 

Как-то мы встретились с Женей в Москве на радио «Маяк» на Пятницкой, и в столовой во время обеда он показывал мне своих учителей, которые и для меня с детских лет были кумирами: Владимир Николаевич Балашов, который вел удивительную программу «В мире слов»,  Сергей Александрович Богомолов, который в студии вещания на далекие регионы вывесил стихотворный плакат: «Когда голова тяжелее гири,/ Когда в глазах сливаются строки,/ Помни, что  утро сейчас в Сибири,/ Помни, что полдень на Дальнем Востоке!..»

- Наш график работы ни с кем и  с чем не сравнить, - объяснял мне тогда Женя, - посуди сам: раннее утро, позднее утро, день, ранний вечер, поздний вечер, ночь. И так вся неделя. Семь бригад дикторов. Мне выпало работать в ночь с 20 на 21 августа 1968 года. Я всю эту ночь видел в окно, как черные машины курсировали от здания Радиокомитета на Пятницкой, 25, к Кремлю и обратно. Было какое-то непонятное напряжение и тревога. Вдруг в 4 утра приезжает Левитан. Спрашиваю его: «ЮрБор (мы так его называли, сокращая имя и отчество), что случилось?» Он объяснил: «Все радиостанции мира, кроме нас, уже передают сообщения о вводе наших войск в Чехословакию. Вот меня и привезли, чтобы прервать наше молчание…» Время шло, но в студию к микрофону Левитана не звали. Было уже шесть утра. И вдруг Левитан подошел ко мне: «Женя, правительственное сообщение будешь читать ты».  Конечно, не он принимал это решение. В аппаратной было много посторонних людей в  штатском с невидимыми миру погонами.

Сейчас я это объясняю так: начальство не решилось привлечь Левитана, чтобы не придавать сообщению важнейшее политическое звучание,  все-таки голос Левитана в эфире - это весть о чем-то сверх значительном!

Решено было не давать и «колокольчики» - позывные, которые исполнялись на ксилофоне и воспроизводили мелодию песни «Широка страна моя родная». Они звучали перед очень важными сообщениями. Захожу в студию, перед микрофоном пустой пульт, нет никакого текста. Что читать? И тут вносят средних размеров конверт, вскрывают и протягивают мне текст, который я даже не успеваю пробежать глазами и читаю с листа о том, что «в целях сохранения социалистического лагеря Советское правительство приняло решение…» и  далее все, что давно известно…

Свой переход на Центральное телевидение Женя связывал с именем Юрия Александровича Летунова, создателя радио «Маяк», а позднее  организатора информационной программы «Время». Именно Летунов пригласил Смирнова вести главную информационную программу страны.  Радийный диктор Владимир Балашов отговаривал Евгения: «Ни в коем случае не идите туда, там очень тяжелые отношения в дикторской группе, не то, что у нас на радио: вас съедят!»

Женя не внял предостережению.

В октябре 1996 года Женя позвонил мне домой в Горький: «Саша, «Общая газета» напечатала интервью со мной, я тебе вчера выслал этот номер!»

Многое, о чем рассказал Женя в газете, мне было известно раньше, но об  одном факте, относящемся к весне 1974 года, я узнал впервые из этого интервью. Вот этот фрагмент.

«Идем мы с Летуновым из отдела выпуска, я с текстом программы, с  «мужской» его частью (тогда ведь дикторов работало двое: я обычно с Анной Шатиловой), и Летунов уж на что партийный и резкий человек был, меня так обнял и говорит: «Женя, я тебя очень прошу, «выдвори» этого человека уважительно к нему».  Услышать такое вообще удивительно, а уж от человека, который возглавляет, в общем-то,  острие пропаганды, тем более. Меня это соответствующим образом настроило, и, когда, после программы я пришел на выпуск, меня ребята спрашивают: «Старик, а ты сам-то, как относишься к Солженицыну?» То есть вот за счет интонации исключительно текст можно повернуть таким образом, что он будет нести какую-то другую информацию, помимо словесного значения…»

Когда не стало Юрия Александровича Летунова, в программе «Время» не стало и Евгения Смирнова.  

Не знаю толком, что произошло, но, достигнув вершины успеха, он вынужден был уволиться с Центрального телевидения и перейти работать на Центральную студию документальных фильмов на озвучивание документальных кинокартин. 

Именно Евгений Смирнов озвучил цикл радиофильмов, в основе которых были документальные звуковые записи, сделанные  военными корреспондентами  на полях боев под Москвой, в сражающемся Сталинграде, в воюющем Севастополе, в поверженном Берлине.  Пластинки были изданы большим тиражом в 1985 году к празднованию 40-летия Великой Победы.  Левитана уже не было в живых, и Евгению пришлось  воспроизвести когда-то прочитанные Юрием Борисовичем и не сохранившиеся в Центральном доме звукозаписи  сводки Совинформбюро и Приказы Верховного Главнокомандующего. Смирнов не «ломал» свой голос под Левитана, но старался передать  интонацию и сдерживаемое волнение, которые были присущи великому диктору, когда он читал трагические и победные сообщения… 

Женя  был яростным футбольным болельщиком и в своё удовольствие по вечерам прирабатывал на стадионе «Динамо» -  во время футбольных матчей объявлял составы команд, информировал о заменах игроков…

Я всегда узнавал его по голосу и мысленно здоровался с ним, вспоминая время нашей телевизионной молодости   и тот молодёжный «Телечас», вести который мы пригласили его преднамеренно, чтобы помочь  закрепиться в эфире, вопреки мнению нашего выдающегося режиссёра Олега Борисовича Эллинского. После того,  как Женя провел несколько выпусков «Горьковских новостей», Олег Борисович вызвал его и сказал: «Молодой человек, поверьте моему театральному и телевизионному опыту: из вас никогда не получится телевизионный диктор, у вас слишком запоминающаяся внешность, даже несколько восточный облик с синевой на щеках после самого тщательного бритья. На радио вы работать сможете, а на телевидении – нет!»  Удивительное дело, но  Эллинский оказался, в общем-то, прав. Хотя и не по тем причинам, которые он имел в виду, но Женя, даже, получив признание со стороны мировых лидеров, не смог удержаться на телевизионной высоте и ушел работать за кадр. Ведь то, что он делал на ЦСДФ и на стадионе  «Динамо» - это радийное занятие…

Биографическая справка:

Родился в 1936 году. С 25 июня 1962 года по 5 декабря 1965 года был диктором горьковского радио. С 1967 по 1974-ый - диктор ЦТ СССР.

Автор биографии А.Цирульников

НА ГЛАВНУЮ